The Gaslight Anthem - Брюс Спрингстин заблаговременно озаботился тем, чьими голосами будет говорить с нами, когда не сможет делать этого сам. Ведь даже вечность не вечна, хотя в случае со Спрингстином я был бы готов поверить в обратное. Всё, что нужно было сделать - это что бы один замечательный парень, как Брайан Феллон, однажды был одарен твоей кассетой, научился играть на гитаре и в конце концов решил собрать свою группу. Чтобы позже не раз разделить со своим кумиром микрофонную стойку.
The Gaslight Anthem - из тех групп, с которыми должны быть связаны личные истории. С которыми были прожиты непростые этапы жизни, когда оставались больные занозы от ошибок молодости. Моё знакомство с The Gaslight Anthem состоялось едва ли больше месяца назад, но слушая лирику Брайана Феллона об этом забываешь. The Gaslight Anthem - поют седцем нараспашку. Я нередко хвалю музыку за искренность и это достоинство уже можно считать некоторым штампом, но искренность Геслайт Энтем задевает. Да послушайте - сами всё поймёте.
"Handwritten" - прекрасный гитарный альбом. Идеально меланхоличный для вечера августа. И нафаршированный золотой лирикой про которую неудобно говорить. Вдохновлённый Спрингстином хартленд рок, в котором хочется угадать фолковые корни, с фирменной хрипотцой и светлой грустью о прошедшем.
"And to ease the loss of youth
And the many, many years I've missed you
Pages plead forgiveness
Every word handwritten"
Нам, перебинтованным и черноволосым мальчикам и девочкам похожим на женщин, посчастливилось родиться в самое немое молочное время. В те дни, когда написали и выдумали всё, что необходимо, что бы люди одумались и переродились в новое или выродились, когда теории о духовном и физиологическом совершенстве достигли совершенства и человек разобран до своего самого эгоистичного ядра тысячами великих умов. Когда винтовая лестница эволюции, по которой ползёт человек, родила пространством и временем все свои ступени. И наверху за её последним пролётом можно увидеть звёзды. И вся человеческая масса, невольно или осмысленно, всю свою историю забиравшаяся на верх этой башни, вдруг пугливо щурясь замедляется на пролёт ниже и начинает осознавать, что бежать скоро будет некуда и она самозабвенно изображая немочь, хватается за сердце и катиться на пару пролётов ниже, что бы отсрочить свой конец пути, ещё несколько веков лелеять свою средневековую недалёкую полужизнь. Самые самонадеянные фанатики, ползут вверх, знают что в конце бесконечных ступеней лестницы, выстроенных из лучших книг и цитат на страницах этих книг, выстроенной на костях героев и спившихся гениев, удерживаемых дрожащими руками атлантов они смогут стать птицами или перестать быть людьми. Ведь человек не станет бить лапами в молоке, если в конце нет трофея, приза, оправдания, смысла. Человечество, ломая кости, во имя торжества ислама на всей земле или желания покупать и потреблять больше, в исступлении закатывает глаза и фанатично надрывает горло, что бы не слышать тишину. Человечество захлёбывается своей слюной и рвотой. Орёт и мычит. В судорогах и криках рожает детей индиго и солдат. И человечество выстраивает свою башню, своё познание себя, которое всегда тянется к небу. От чего так? От того, что даже слепой человеческой скот бессознательно тянет руки к Богу. Бог есть небо. То, что чище и недоступнее нас. Посему любая жизнь, ненавистная самой себе от своих пороков всегда строит башню, что бы хотя бы выдумать надежду, что там, куда ему никогда не добраться есть милосердный Бог, который простит. И поэтому каждая башня, суть Вавилон. Она рухнет. Она будет падать каждый раз. Бог, за последней ступенью нашей лестницы, нашей эволюции духа, стоит с открытыми объятиями, но что бы упасть в них, на последней ступени придётся перестать быть людьми. Человеческие мерки непонятны Богу. Это понял один чешский еврей, не закончивший ни один из своих романов. Что Вавилон падал сотни раз, потому что к Богу нельзя приблизиться, протягивая руки.
Когда мы родились, были сломаны последние векторы, национальные идеи и общее для людей мироощущение. Наша юность пришлась на дни, когда завтра представляется молоком, туманом и неизбежно ощущение пустоты. Не осталось случаев которых не было, комбинации нот которую не слышали, слов которые бы не обесценились от частого повторения. Во всех областях искусства и знания человеческая мысль проходит по одинаковому пути: «разрушает образ, отменяет образ, доходит до абстракции, до безобразности, до чистого холста, до дырки в холсте, до сожженного холста; в архитектуре - к садовому забору, к дому-коробке, к параллелепипеду; в литературе - к разрушению дискурса до крайней степени – до коллажей Бэрроуза, к немоте, к белой странице. В музыке - от атональности к шуму, а затем к абсолютной тишине. Но наступает предел, когда дальше идти некуда». Когда что бы убедить человеком человека в своих картинах, романах нужно писать их на отворотах собственной кожи, развёрстой грудины, позволяя листать свои рёбра. Это пустота мысли и духота, от непонятности грядущего, грома который льётся шелестящими ручейками в пепелища твоей молодой голодной души. Завершение цикла самопознания. Дух, от великой веры в людей Гессе сошёл до кухонных остервенелых откровений. Когда наши глаза засвидетельствуют, что перевёрнуты все последние страницы всех недочитанных книг - нам придётся пить молоко и часто вытирать красные от пыли глаза. Язык умрёт, но сложится язык птиц, а быть может не язык, а жесты, передающие образы. Образы нечеловеческие. Искусство первое пришло к завершению. Остальные человеческие кровопускания на подходе к своему концу. Пора бы всем стать долгожданной вечностью. Они, люди, сами не найдут себе покоя, не перестанут конвульсировать и силиться понять себя. Ярлык "пост-" можно приклеивать на человечество. Постчеловечество. Мир без людей. Гармония грандиозной природы. Абсолютное искусство. Человеческие достижения рассыпаны и тонут в душистом лугу из цветов и трав. Бог устал. Его главное произведение прочитало само себя. Всем спасибо.
Всязи с вышеизложенным у меня вопрос на который я не могу найти ответ "Почему я никак не могу въехать в Sonic Youth, ну вообще никак? Старею?".
